Подельники, воодушевлённые чёткими указаниями, энергично закивали.
Постепенно все начали разъезжаться.
Олег и Фёдор остались вдвоём.
— Езжай, — сказал Трошин. — Все вроде бы проскочили. Значит, и у нас получится.
— А ты спецом братву первыми отправил, чтобы посмотреть, как пойдёт? — усмехнулся догадливо парень.
— Всё-то ты понимаешь, — хмыкнул в ответ Трошин. — Ладно, езжай. Стемнеет скоро. А мне ещё место искать, ящик закапывать.
— Не доверяешь? — криво ухмыльнулся Олег.
— Я никому не доверяю, — серьёзно сказал Фёдор. — Но тебе верю. Так и быть, закопаем вместе. Мы с тобой ещё натворим дел, а? — усмехнулся он всё же. — Такими кадрами не размениваются, так что мне верь и не опасайся подвоха. И впредь не беспокойся об остальных. Они о тебе беспокоиться точно не станут. Они — быдло. Этого добра в России полно.
//- * * * — //
Иван пошёл напрямки. Путь его лежал через давно непаханые поля, пустоши, заросшие уже пожелтевшей низкой травой и сорняками. Местность была неровная, поэ тому порой горизонт казался близким, но при подъёме на очередную пологую возвышенность открывались широкие просторы с перелесками и синеющими отрогами Саян на самом краю земли. Потом недолгий спуск — и вот горизонт опять рядом.
Кругом ни души. Только вороны тяжело кружили в пасмурном, затянутом низкими тучами небе. Накрапывал мелкий дождь, потихоньку превращая сухую пыль в грязь. Иногда налетал порывистый ветер и поднимал завихрения ещё не намоченной пыли, швыряя её в лицо, засыпая глаза.
Чертыхаясь, Иван отворачивался и с досадой думал, что пока дойдёт, весь пропылится. А ведь ещё в городе придётся пробыть неизвестно сколько, ночуя абы где и как, а потом назад идти.
Первый день он шёл до глубокой темноты. Дождь всё сыпал, поэтому Никитин укрылся полиэтиленовой почти прозрачной накидкой. Уже почти в кромешной тьме ему удалось разглядеть силуэт небольшой копны сена, и он, не раздумывая, устроился на ночлег, не зарываясь в мокрую траву, уснув быстро и крепко.
Проснулся Иван совсем замёрзшим. Рассвело, но солнце ещё не поднялось над горизонтом. По округе расползлось белесое облако тумана. Было очень тихо.
«Если туман, значит, будет ясный день. Придётся дожидаться, когда солнце разгонит эту хмарь, — подумал Никитин. — А то можно ходить весь день тут кругами и не заметишь».
Вдруг Иван испуганно вздрогнул, сердце зашлось бешеными ударами: из тумана прямо к копне вышла здоровенная лохматая псина похожая на кавказскую овчарку. Собака уставилась на человека круглыми глазками и оскалилась, показав желтоватые клыки в пене. Рядом встали ещё две псины чуть поменьше. Шерсть на их загривках поднялась дыбом, собаки зарычали, припав к земле, точно готовые к броску.
Никитин почти в панике подскочил на копне и выдернул из неё длинную кривую палку.
«Твою мать!!! Одичавшие собаки! Если набросятся, загрызут, нахрен!»
Увидев дубину, псины растворились в белесой дымке.
Иван ещё долго стоял, держа своё импровизированное оружие наготове, глядя по сторонам, опасаясь неожиданного прыжка и лихорадочно соображая, что теперь делать. Одичавшие собаки гораздо опаснее волков, они не боятся огня и человеческого жилища, они умны и жестоки, ведомые злобным и сильным вожаком. Сейчас вот спрятались, но можно с полной уверенностью сказать, что не ушли совсем, выжидают.
Постепенно туман рассеялся.
Никитин к своему огорчению обнаружил собак поблизости. Все три лежали на земле и пристально смотрели на поднявшегося опять человека. Они даже взгляда не отводили, как это обычно бывает с животными.
Иван вновь почувствовал страх.
«Что делать? — стараясь не впасть в панику, думал он. — Чем их отпугнуть?»
Ничего дельного не придумывалось. Отбиться палкой от трёх здоровенны х псин — идея не самая лучшая и даже сомнительная. Сидеть тут до скончания века? Ожидать, что появится неизвестный спаситель?
«Эх! Была, не была! — отчаянно подумал Никитин, спрыгнул с копны и с палкой наперевес побежал на собак, дико заорав:
— А-а-а!!!
Псины подскочили и умчались прочь.
Иван остановился, выдохнул облегчённо:
— У-ф-ф… всего-то делов! Против лома нет приёма, — подумал он уже с весёлым сарказмом. Схватил с копны небольшой рюкзак и лёгкой трусцой побежал в сторону города, продолжая внимательно смотреть по сторонам, держа наготове дубину.
Вторую ночь он провёл почти у самого города, увидев его вечером с холма. До городской черты оставалось ещё приличное расстояние, часть которого Иван одолел до темноты и решил заночевать на окраине кладбища. Не самое лучшее соседство, конечно. Но к подобным вещам Никитин относился философски, и мертвяков давно перестал бояться: на зоне народ помирал часто, то от несчастного случая на производстве, то самоубийцы не давали скучать, то втихую убивали кого-нибудь за какие-то дела. Убивали, как правило, в «прόмке» — промзоне, где работали заключенные.
«Главное, чтобы собаки на меня ночью не напали, — думал Иван. — Хотя, следом вроде бы не шли, за весь день не заметил ни разу. Легко я от них отделался, трусливые оказались, хоть и здоровые такие. А в иных случаях, как я слышал, загрызают живьём. Надо бы костёр разжечь, так ведь не боятся они огня. Да и привлеку ещё чего доброго кого-нибудь из людей. А они-то поопаснее любой стаи будут. Придётся так ночевать, на свой страх и риск. Опять замёрзну. А ночью как вылезут из могил вурдалаки — душно мне, душно! — и высосут всю кровь. Эх, что за хрень в голову лезет! Где же мне Ромку искать? Вот о чём думать надо».
Наступившее утро было таким же туманным и холодным, как и прошлое. Едва разлепив глаза, Иван п одскочил, как ужаленный, схватил своё грозное оружие, уверенный, что собаки уже здесь. Однако всё оставалось по-прежнему. И всё же от греха подальше Никитин зашёл внутрь покосившейся оградки и встал возле старенького металлического памятника, покрытого ржавчиной, изъеденного временем и местным суровым климатом. Фотография уже давно пришла в негодность, едва видная надпись о дате рождения и смерти свидетельствовала, что усопший покинул этот мир совсем молодым — почти девятнадцатилетним, и очень давно — ещё в семьдесят третьем году прошлого века.
«Царство тебе Небесное, раб Божий, — подумал Иван, покидая пределы невзрачной оградки. — Все там будем. Каждому свой час отведён. Уж от чего-чего, а от этого никому уйти не удастся. Ни бедному, ни богатому, ни злому, ни доброму, ни дураку, ни умному. Всякой твари Божьей отмерян свой срок… Что-то расклеился я совсем, видать, обстановка подействовала… Ладно, надо идти».
Иван шёл прямо посредине дороги, д умая о том, что в обычное время подобное ему ни за что не удалось бы проделать без серьёзного риска для жизни, поскольку трасса эта была очень оживлённой.
Стоящий на обочине БТР-80 и головы солдат за сложенными мешками пулемётного гнезда, он увидел неожиданно для себя, за изгибом дороги. Иван остановился нерешительно, а солдаты мгновенно насторожились.
Послышался властный голос:
— Стоять!
«Стою же», — подумал Никитин.
— Руки в гору!
Иван беспрекословно выполнил команду.
— Что в рюкзаке?
— Личные вещи!
— Рюкзак оставляй там, сам бегом сюда. Руки не опускать!
— Прям, как попкарь, — проворчал Никитин, имея в виду часовых на вышках в местах лишения свободы.
Он побежал к посту.
Ему навстречу из-за мешков вышел сержант в бронежилете, каске. Автомат с примкнутым штык-ножом висел на правом боку бойца. Ладонь сжимала рукоятку, указательный палец легко касался спускового крючка.
— Стой! — скомандовал грубо сержант, когда между ним и Никитиным оставалось метров двадцать.
Иван остановился, не опуская рук.
— Оружие, взрывчатые вещества, наркотики, есть?
— Нет. Складной нож есть.
— Нахрена палку с собой тащил?
— От одичавших собак отбиваться, — проворчал Иван.
— Куда направляешься?
— В город. Не видно, что ли? — всё же сдерживая недовольство, ответил Никитин.
— Что я вижу, а что нет — не твоего ума дело, — с угрозой произнёс сержант. — Зубы жмут?
— Наоборот, не хватает.
Военный подошёл почти вплотную.
— Щас будет ещё меньше. Не нравишься ты мне конкретно. Руки о пусти. Документы к осмотру.
Иван лихорадочно пытался вспомнить, взял ли они паспорт, проводя руками по груди. Паспорта в нагрудных карманах не оказалось.
— Я его с собой и не ношу, вообще-то, — нашёлся он. — Зачем мне паспорт на работу брать?
— А где ты тут работал? — несколько озадаченно спросил военный. — На кладбище, что ли?
— Не, я на коттеджном посёлке подрядился у одного барыги кладку кирпичную сделать, вот возвращаюсь домой.
— Так ты при бабках? — глаза сержанта жадно блеснули.
